Жизнь должна быть путешествием до могилы не с намерением прибыть в целостности и красивом, хорошо сохранившемся теле, а так, чтобы въехать с заносом, в клубах дыма, полностью вымотанным и изношенным, громко провозглашая — «Вот это была поездочка!»
Хантер С. Томпсон,
американский писатель,
родоначальник гонзо-журналистики
Справочно: Гонзо (от англ. «сумасшедший, безумный») — направление журналистики, для которого характерен глубоко субъективный стиль повествования от первого лица. Журналист выступает не как беспристрастный наблюдатель, а в качестве непосредственного участника описываемых событий, используя свой личный опыт и открыто выражая эмоции
8 августа. Четыре часа после полудня
«Горы украли душу, нет другого рая / Здесь свет моих предков, их родные края. / И сколько б не видал чужеземий и стран, / Я буду вечно верен тебе, мой Дагестан», — надрывается колонка старенького японского внедорожника. За окном плюс 46, виноградники сменяются селами с приземистыми каменными домиками. На ухабах в багажнике подпрыгивает кейс с винтовкой, мягко приземляясь на набитые до отказа экспедиционные рюкзаки. Мы с оператором едем в Хнов — горное село в Ахтынском районе Дагестана, где нам предстоит переночевать в доме организатора охоты Эльсона Махмудова.
Дорога от махачкалинского аэропорта занимает около пяти часов. Завернув в несколько аулов и поздоровавшись по пути с соседями и друзьями хозяина, а также просто зеваками, желающими взглянуть на горного охотника «в юбке», приезжаем затемно. Перед вылетом поспать не довелось, поэтому собачий лай, доносящийся из соседних дворов, убаюкивает не хуже препаратов с мелатонином. Уже следующей ночью нам предстоит с тоской вспоминать предоставленный радушным хозяином кров и теплую постель.
Может ли непривыкший к рельефу глаз начинающего горного охотника сразу различить туров на дистанции в 450-500 метров? Если кто-то даст положительный ответ, знайте, в следующую минуту этот «эксперт» сообщит, что на дистанции в пару километров определит до сантиметра длину турьих рогов
9 августа. 2 часа ночи
Уже три часа я ворочаюсь в одноместной сырой палатке. С земли тянет холодом. Между мной и камнями, каждый из которых я чувствую спиной, сантиметровая самонадувайка, спальный мешок и термобелье, которое отлично показало себя в зимней якутской тайге, но почему-то не желает греть в августе на Северном Кавказе.
«Сколько раз зарекалась слушать консультантов туристических магазинов, экспедиции которых проходят в лучшем случае от дивана до места работы и с пивной банкой в руках!» — ругаю я себя, пытаясь найти в спальном мешке (что лишь на пару сантиметров длиннее моего роста) место для дополнительного слоя утепления.
2:30. Бессонница
Дзззззыньк! — в темноте наполовину расстегиваю молнию кокона, освобождаю верхнюю половину туловища. Стараюсь нащупать налобный фонарь в кучке вещей, лежащих у изголовья и с вечера приготовленных для ночного выхода в горы. Бесполезно. Как корова языком слизала. В который раз убеждаюсь, что все мои попытки систематизировать вещи в рюкзаке и повысить «юзабилити» 90-литрового баула разбиваются о суровую реальность экспедиций. «Вот кармашек на поясничной разгрузке. Он находится в легком доступе, в нем собрана всякая крошечная мелочевка, которая должна быть под рукой», — говорит мне логика. «И что ты там хочешь найти?» — отвечает рюкзак и подсовывает всякую дрянь: от пластырей до батарейки 123А, которую он ловко спрячет, как только та мне понадобится.
Чертыхаясь, оставляю попытки найти фонарь и вынимаю из-под головы тонкий стеганный пуховик. Влезаю в рукава, застегиваюсь, втискиваюсь в мешок. Стало теплее, сейчас вздремну. А вот и нет. Не угадала. На этот раз нестерпимо саднит шея. Странно… Неужели я впадала в какое-то забытье и не заметила, как, вспотев, натерла кожу одеждой? Соображаю, как это вообще возможно: экипировка мягкая, грубых швов нет…
3 часа ночи. Выход из лагеря
В четырехместной палатке, которая находится в нескольких десятках сантиметров от моей, разместились местные проводники и оператор Артем. В ней тоже кто-то постоянно шуршит и ворочается. Видно, не мне одной не спится этой ночью. Пока я прислушиваюсь к шорохам и стуку камней, катящихся со склонов, меж которыми расположился наш лагерь, раздается голос Руслана — одного из горцев: «Встаем. Пора!».
Натягиваю камуфляжные брюки, надеясь, что в темноте застежка-молния не окажется сзади, а то под крошечным тентом придется демонстрировать чудеса эквилибристики, чтобы стянуть и надеть их опять. Непромокаемую куртку надеваю прямо на пуховик, который хотела использовать в качестве пижамы. Расстегиваю палатку. Влезаю в ботинки. А вот и налобный фонарь нашелся.
— Шея болит, будто из гильотины вытащили, глаз не сомкнул, — говорит оператор, пытаясь оттянуть заднюю часть воротника болоньевой куртки как можно дальше. — Мало того, что знобит от «горняшки», так еще и сгорел!
«Ах вот оно что! Не натерла», — соображаю я, вспомнив, что подъем в штурмовой лагерь из Хнова, где мы заночевали после аэропорта, осуществлялся под палящим солнцем.
9 августа, полчетвертого утра
Пологий подъем с крупными кусками скальника, где на угловатые выступы камней размером с крупный кокос можно относительно уверенно поставить ногу, закончился. Курумник быстро перешел в почти отвесную вертикаль с осыпающимися камнями, или, как ее именуют альпинисты, «сыпуху». Боковинами грубых нубуковых ботинок (весом примерно кило сто каждый) приходится выбивать в скале «ступеньки», вдалбливая ногу поперек склона. Каждый шаг сопровождается шипением камней, скользящих из-под подошвы вниз по склону. Мелкая подвижная осыпь не обеспечивает даже мало-мальски надежной, не говоря уже об устойчивости, опоры для ног. Помимо всего прочего, постоянно приходится думать о том, чтобы камни не летели на тех, кто поднимается ниже.
«Давай, не тормози, — подбадриваю себя, стараясь держаться карабкающегося не хуже горного козла Руслана. — Ты же каждый день бегала вверх 51 этаж, чтобы забраться на эти чертовы скалы. Если не первой, как это было при подъеме в 56-градусный мороз на обледеневшие Ленские столбы, то хотя бы первой после местных проводников».
Самодисциплина работает, и спустя примерно два с половиной часа, мы оказываемся на хребте. Про себя отмечаю, что мне повезло с оператором, который, как и я, впервые оказался в горах, и, пусть небескорыстно, но, стремясь к моей цели, обвешанный по самые уши тяжелой техникой, «вывозит» физические нагрузки, с которыми справится далеко не каждый опытный бэкпэкер.
9 августа, уже светло
Гусиным шагом наша цепочка двигается по хребту, иногда припадая грудью к серой почве, напоминающей спрессованную бетонную пыль, чтобы не спугнуть туров, которые могут оказаться с другой стороны. Наконец, по знаку проводника, следующего впереди, замираем на склоне, распластываясь по нему, насколько это возможно при 80-градусном уклоне. Спрятавшись за валуном, по очереди выползаем, чтобы заглянуть в цирк. (На сленге альпинистов «цирк»— большая полукруглая котловина из скал с наклонными стенками). На дне котловины стоят несколько молодых туров.
9 августа, время схлопнулось
«Сейчас появятся большие», — шепчет Руслан и начинает заметно нервничать, видя, что я мешкаю с выбором положения для стрельбы. Кроме метрового относительно плоского камня, свисающего над ущельем под отрицательным углом, ничего подходящего не наблюдается. Секунда на размышление о том, что бесстрашие — это все-таки не отсутствие страха, а умение его преодолевать, и вот уже хлипкие карбоновые сошки стоят передо мной на камне. Точнее, скользят по нему туда-обратно, да еще и люфтят в точке магнитного крепления, не оставляя ни малейшего шанса нормально нагрузить винтовку. Хотя сказать, что мысли мои заняты в этот момент исключительно хорошей вкладкой, значит… ввести аудиторию в заблуждение. Учитывая, что ноги находятся выше головы, не соскользнуть на животе с камня вниз и не распугать смачным шлепком о скалистое дно котлована всех туров — уже часть успеха. Разбираться, на каком участке пути была потеряна болтавшаяся на штурмовом рюкзаке подушка под приклад, уже не приходится. Тем временем — по левую руку, по склону цирка на дистанции порядка 400 метров — начинает подниматься группа туров, впечатляющая количеством особей и разнообразием трофейных качеств.
На берегу одного из озер Ноурской цепочки, где мы разбили штурмовой лагерь, еще темно. Лишь блестят на небосклоне звезды, да отражают свет фонариков глаза лошадей, привязанных по периметру стоянки, чтобы предупреждать о приближении горных медведей и волков, которые тоже не прочь полакомиться турьим мясом
Попытка первая
— Сколько их! — забывшись от впечатлений, в полный голос выпаливает оператор, наблюдавший за происходящим с хребта в полутора метрах за моей спиной, и тянется за сменным объективом, посылая вниз добрую горку камней.
Дальнейшие события разворачиваются молниеносно. Туры, услышав посторонние звуки, сообщая друг другу об опасности, свистят и устремляются вверх по склону, не оставляя времени на раздумья и устранение лун в прицеле. 270 метров. Выстрел по движущемуся. Шлепок.
Ресницы на правом глазу моментально слиплись от хлынувшей из надбровья крови.
— Теперь я — Сейлор Мун, — мелькает в голове, но мешкать некогда. Подранок.
— Пластыри в среднем наружном кармане рюкзака, — громко повторяю дважды, стараясь «разбудить» сопровождающих, впавших в оцепенение от представшей картины.
Через 5 секунд оператор уже стягивает края раны.
9 августа. Спринт
Голова предательски пульсирует, но вопроса — добирать или нет — передо мной не стоит. Спринт за уходящим туром по волнообразно выветренной породе хребта, где нет уже и осыпи, вспоминать страшновато, даже стоя в спокойном состоянии на ровном асфальте мегаполиса. Зато в условиях адреналиновой эйфории каждый, кто не сорвался вниз и не превратился в суповой набор, обречен стать победителем этого соревнования с самим собой, здравым смыслом и «равнинной» человеческой природой.
Козла удалось обнаружить в ущелье на высоте 3500 метров. Об «упоре лежа» в новой локации мечтать уже не приходится.
«Добирать только с рук», — соображаю я, глядя на два куска скальника, причудливо сложенных природой на скате хребта в символ победы V. Забравшись между ними и поджав колени к плечам, усиленно всматриваюсь в рельеф на дне расселины и не наблюдаю ничего, кроме серых глыб разных форм и размеров.
— Ты видишь его, видишь? — нетерпеливо шипит оператор, попеременно меняя в руках камеру на бинокль и обратно, тщетно стараясь разглядеть трофей, слившийся с естественной средой обитания.
Через пару минут молчания ситуация начинает походить на сцену из дешевой комедии. Горцы просто не верят, что тура, лежавшего на расстоянии трех сотен метров, сложно найти и разглядеть в оптические приборы. Наконец замечаю… Поддавшись эмоциям и необоснованному страху потерять объект из виду, делаю поспешный и, конечно же, нерезультативный выстрел.
Зато теперь бегущий объект прицеливания как на ладони. Делать замеры больше некогда. Хорошая вкладка. Упреждение. Добор. На дистанции, как потом выяснилось, 420. Кто бы что ни говорил, охота — это все-таки удача. Но удача, которая любит смелых, трудолюбивых, подготовленных и сосредоточенных на своей цели.
9 августа, 13 часов. Лагерь на берегу озера
— Ты это… наши диалоги с Гуметом, которые в начале подъема, вырежи, когда монтировать будешь. А то вдруг какая ерунда за кадром звучит, — обращается Руслан к оператору, переминаясь с ноги на ногу и явно чувствуя неловкость.
Артем непонимающе округляет глаза.
— Мы думали она не поднимется, шутки шутили разные на своем сперва, — поясняет горец, широко улыбаясь. — Мужики некоторые плюют на эту затею, в лагерь возвращаются, а она вон как быстро забралась, еще и добыла без посторонней помощи. Ну ты пойми, не ожидали просто.
9 августа, семь часов вечера. Дом Эльсона
До выезда в аэропорт полчаса. На столе дымится горячий хинкал. Отдохнуть нам хочется не меньше, чем лошадям, доставлявшим нас вместе с поклажей в Хнов и измотанным пятичасовым спуском по скалам. В гостиную заглядывает пара любопытных, совершенно незнакомых мне глаз. Мужчина жестами просит подойти. Заметив мое плохо скрываемое удивление, он сам подходит к столу, становится рядом, сует в руки сидящего напротив оператора телефон и с ярко выраженным акцентом, тоном, не допускающим возражений, командует: «Фотографируй меня с ней! Ни у кого больше такой блатной фотка не будет!».
«Пора ехать, — осознаю я. — «Горная пятерка» открыта».
