История формирования породы

В истории формирования этой породы особое место занимает 1902 год, когда в Германии был образован «Союз любителей немецких дратхааров». Озадачившись улучшением рабочих качеств дратхааров (которых к тому времени в Германии было уже немало), немецкие собаководы поставили перед собой цель получить, выражаясь современным языком, «эффективную егерскую собаку»: легавую, которая будет наилучшим образом отвечать местным условиям разносторонних охот на самую разную дичь, обязательно иметь шерстный покров, соответствующий этим условиям, практичный для всякой охоты. Достичь этого предполагалось, приливая к дратхаарам кровь лучших представителей старых немецких пород (как было сказано в документах того времени, рассматривается единая раса немецкой легавой, с единственным отличием этой расы по форме шерсти, вязки собак этих пород не считаются кровосмешением), а дальше — путем жесткого, строгого отбора производителей.

Немцам это удалось

Получившаяся в результате такой селекции собака стала быстро набирать популярность сначала в Германии, постепенно вытесняя старые немецкие породы, а потом и в других странах Европы. При этом надо иметь в виду, что такой поистине триумфальный успех оказался обусловлен тем, что была получена собака, отвечающая местным, европейским условиям охоты. Ограниченные, «окультуренные» лесные пространства, поля с дичеразведением (куропатка, фазан), охота на косулю, зайца, лису, участие собаки в загонных охотах, где от нее требуется спокойно находиться рядом с владельцем до окончания загона, а потом найти и показать подранка или просто принести убитого зайца или лису.

Дратхаар в России

Совершенно по-иному сложилась судьба дратхаара в России. В СССР до Великой Отечественной войны дратхааров практически не было. Курцхааров держали многие охотники еще до революции, потом эту породу вела Менделеева-Кузьмина, в МООиР (Московское общество охотников и рыболовов) даже была секция «любителей немецкого курцхаара». А вот дратхаары… В десятке каталогов довоенных выставок, которые оказались мне доступны, удалось найти очень немного собак, записанных как «жесткошерстные легавые». Но что это было — дратхаары, грифоны, штихельхаары или что-то еще, — только Бог знает.

После войны вместе с возвращавшимися на Родину победителями стали появляться в СССР и «трофейные» дратхаары. Какие-то собаки были якобы из питомника самого Геринга (во что, кстати, верится с трудом), какие-то еще откуда-то, причем в подавляющей своей массе без родословных. Поскольку охота у нас все-таки другая, нежели в Европе, а с легавыми собаками традиционно на пернатую дичь, то и привезенные усатые и бородатые «уродцы» стали использоваться именно таким образом. И оказалось, что эта «егерская» собака может прекрасно, а главное, очень эффективно работать по дичи. По утке так вообще несравненно, потому что вода — любимая стихия легавой, не вытащишь, море азарта, все подранки наши, надо лишь чуть позаниматься с этой умной собакой, подсказать ей, что ты от нее ждешь.

А стоит ли сравнивать?

Конечно, в поле дратхаар выглядел не так выигрышно по сравнению с привычными для нас островными породами. Да и как можно сравнивать обстоятельного, спокойного, порой неспешного в работе дратхаара, к тому же еще склонного к следовой работе, с «королем болот» — пойнтером, с его сумасшедшим поиском, завораживающей «наглой» манерой работы. Или с «королем состязаний» («королевские» эпитеты — из статьи М.Д. Менделеевой-Кузьминой «Порода и стиль») английским сеттером, страстным до безумия, который в поиске буквально стелется над землей, а потом может упасть перед дичью в лежачей стойке. Поэтому долго после войны среди экспертов-кинологов бытовало твердое убеждение, что не может дратхаар на состязаниях или испытаниях получить диплом выше третьей степени. Тем более что расценивать собаку приходится по правилам, которые разрабатывались применительно именно к островным легавым.

Самые популярные

Все так. Абсолютно верно, и в первую очередь с «эстетической» точки зрения, которая, безусловно, важна для любого охотника. Ведь главное удовольствие мы получаем от работы собаки. Только вот оказалось, что по эффективности работы, умению отыскать птицу, пусть не таким стремительным поиском, пусть не так стильно, дратхаар может успешно конкурировать с островными породами и даже ни в чем им не уступать. Это был первый фактор, который способствовал все большей популярности дратхааров среди советских охотников после Великой Отечественной войны. А второй заключался в том, что и сами дратхаары в СССР по мере селекционной работы с ними в ведущих кинологических центрах страны менялись, прибавляли в чутье и стиле работы.

В начале двухтысячных секция НЖШЛ (немецкие жесткошерстые легавые; в нее входили дратхаары) МООиР пригласила известного эксперта и заводчика английских сеттеров Н.А. Шарову возглавить экспертную комиссию на внутрипородных состязаниях дратов по болотно-луговой дичи. Нина Александровна давно уже не судила, но все-таки поддалась на уговоры: «Хочу посмотреть в поле на ваших дратхааров». И по окончании соревнований сделала неожиданное для нас признание: «Собаки, которых я судила эти два дня, совсем другие, чем те дратхаары, которых видела десять-двадцать лет назад. Совсем другие».

Сегодня дратхаары — одна из самых популярных и многочисленных пород легавых в России. Дипломы второй степени по классике они получают сплошь и рядом на состязаниях самого высокого ранга, а на межпородных турнирах регулярно становятся призерами, а то и побеждают. И наблюдать за работой таких дратхааров — огромное удовольствие. У них свой неповторимый и не менее яркий, чем у островных легавых, стиль работы.

Драт — значит проволока

Безусловное достоинство дратхаара — характер шерстного покрова, которому заводчики этой породы совсем не случайно уделяли первостепенное внимание. «Драт» (draht) в переводе с немецкого — проволока. Как сказано в немецком стандарте, шерсть буквально «проволокообразная… жесткая, прилегающая и густая», а в нашем — «жесткая… недлинная, достаточно плотно прилегающая» (единственное отличие: у немцев длиной 2–4 см, у нас 2–6). То есть шерстный покров, если цитировать немецкий стандарт, «устойчивый к непогоде». Все достоинства такой шерсти у своего питомца легко оценит любой охотник, которого не остановят ни дождь, ни холод, ни сплошные заросли. Я уж не говорю об охоте осенью, когда созревшие плоды репейника и прочей гадости так и норовят облепить вашу собаку. Конечно, если имеет место «излишняя оброслость морды» (как было у моего Грэма), придется, чертыхаясь, поработать расческой или щеткой. Но потом взглянешь на английского сеттера или ирландца, у которых после часа охоты в таких условиях вместо морды сплошной колтун, где и глаз уже не разглядеть, и подумаешь: «Какое счастье, что у меня дратхаар!»

Универсальность

А как обстоит дело с пригодностью наших дратхааров к разносторонним охотам, для чего, собственно, они и выводились? Достаточно долго об их универсальности в СССР даже не вспоминали. Первые публикации в охотничьей периодике на тему «Дратхаар. Собака на птицу и зверя» появились у нас в 60-е годы прошлого столетия. Начиная с 70-х стали проводиться испытания дратхааров по вольерному кабану, вольерному барсуку и кровяному следу, а в некоторых центрах и по волоку тушки зверя — по немецким правилам. И быстро выяснилось, что драты в России нисколько не утратили своих врожденных способностей к разнообразным охотам и могут работать по зверю порой не хуже лаек. Сейчас такие испытания стали обычным делом и редко какой дратхаар не имеет диплома по кабану, барсуку или кровяному следу. Более того, я лично знаком со многими дратхааристами, которые успешно участвуют со своими собаками в зверовых охотах, берут дратов в загон на лося и кабана.

Адреналина и удовольствия хватает

Что могу сказать по этому поводу? Все мои кобели имели дипломы по так называемым вспомогательным видам (кабан, барсук, кровяной след). Но в загон с ними на лося или кабана никогда не ходил и не пойду ни в коем случае. Может, потому что слишком трепетно, не по-охотничьи, отношусь к ним, не хочу подвергать опасности попасть под клыки секача или под удар лосиного копыта. Случаи, когда отличные дратхаары погибали на подобных охотах, увы, известны. Но, скорее всего, потому, что мне достаточно того, что я получаю с ними на охоте по перу. Дратхаар для меня в первую очередь — это легавая собака, работающая со стойкой по птице, и удовольствия, адреналина от таких охот они мне доставляют с лихвой. А соревнования по вспомогательным видам пусть и дальше остаются своего рода игрушкой, развлечением для кобеля, позволяющим ему вспомнить свои врожденные разносторонние качества.

Примеры из личного опыта

Барт практически с первого поля хорошо работал по коростелю. Но работал в традиционной манере: гонял «рыжего» до последнего, пытаясь его поднять. Стойка, бросок вперед, а коростель пробежал в траве чуть не у меня под ногами и снова затаился. Поднять удавалось не всегда. И в один прекрасный момент я увидел совершенно другую работу. Кобель после стойки по коростелю и команды «Вперед!» спокойно сходит со стойки, неторопливо делает круг, проверяя низом, нет ли выходного следа, и начинает вытаптывать птицу высокими прыжками, не обращая внимания ни на какие запахи. После этого практически все последующие работы по коростелю, если он не поднимался сразу после стойки, были именно такими.

Робби обожал дупеля. Обладая незаурядным чутьем, при хорошем ровном ветерке и влажности мог стать на стойку метрах в 20 от птицы. Я бегу, боюсь, чтобы он сам со стойки не стронулся (это за ним водилось), посылаю еще на подходе. А дальше подводка стремительными прыжками (на состязаниях за подводку он порой десять баллов получал), дупель поднимается где-то там, я в лучшем случае успеваю выпалить без особой надежды и, как правило, мимо. Все последующее раздражение выплескивается на кобеля, который вроде бы особо не виноват. Может, разборки такие ему надоели, не знаю, только однажды после стойки и посыла он, продолжая держать дупеля на чутье, обошел его по кругу и поднял на меня, предоставив возможность спокойно прицелиться и попасть. Принес, довольный и гордый, и после этого работы по дупелю «с заходом» стали повторяться все чаще.

Можно возразить, что подобные навыки демонстрируют и легавые других пород. Согласен. Но то, что дратхаар способен «сознательно» закрепить в своей работе приемы, которые привели к успеху, и дальше пользоваться этим, не раз мог убедиться на примере своих кобелей.

На недавней охоте по вальдшнепиным высыпкам Бой вдруг резко остановился, опустил морду вниз и, не дав мне опомниться, ломанулся по прямой и исчез. Видимо, за лосем, поскольку рядом был совсем свежий помет. Спустя пару минут за кустами один за другим поднялись два шумовых вальдшнепа (первые встреченные за два дня охоты!), а я даже вскинуться не успел, не то что выстрелить. И когда через десять минут вернулся мой кобель «с умным, преданным выражением морды» (правда, на сей раз и слегка виноватым), сильное желание было отсалютовать ему «девяткой» по заднице.

Так что, если вы завели дратхаара, вам решать, мириться с этой склонностью, пытаясь свести ее к минимуму, или строго пресекать. Правда, есть еще один вариант. Попытаться добиться, чтобы пес сам, своей головой дошел до понимания, когда без нижнего чутья не обойтись. А вот когда оно бесполезно и даже вредно, надо работать исключительно верхом. Сложно, конечно, и труда огромного требует, постоянной работы с собакой в поле, но, если получится, оно того стоит. И попытаться можно. Не случайно умом этой породы восхищались знаменитые натасчики. Ведь это дратхаар: пришел, увидел, победил!